"Я искренно объявляю всем критикам,
что они сделают мне великое одолжение,
ежели займутся исправлением моих погрешностей"
И. Ф. Богданович
О воспитании юношества (в сокращении)
Мне скажут, благонравие принадлежит вообще всем народам. Сие неоспоримо: правила благонравия везде и всегда одинаковы. Зороастр (Заратуштра - около 600 до н. э. - пророк и реформатор древнеиранской религии, получившей название «зороастризм»), Конфуций (Конфуций (Кун-Цзы) - около 551–479 до н. э. - древнекитайский мыслитель, основатель конфуцианства) и Марк Аврелий - (римский император с 161 г.), хотя веками в бытиях своих отдалены были, однако учение их имеет одну цель - сделать людей сколько можно лучшими.
Мешает ли общему благонравию национальный характер? Он не только не безобразит, но собственными чертами ума и сердца дает каждому ясное понятие о том, что принадлежит ему, что отличает его от прочих народов.
Не странными ли покажутся беспристрастному созерцателю нашего образования непостоянство наше и перемены вкуса? Давно ль было это время, когда во всем мы подражали немцам? Пользуясь их сведениями, мы воспитывали детей наших по их форме, старались быть хладнокровны, как они, и в самых даже безделках мы хотели германиться. Их стол, обхождение, кривлянье в танцах - все называлось у нас изящным.
Все, что называлось парижским, сделалось нам общим
Но коль скоро появились французы, исчезло очарование. Их веселый нрав, свободное обхождение, скорые и острые выдумки, проворство и гибкость вскружили всем головы. Всяк хотел иметь учителем француза, всяк хотел сделать детей французами. Бедные немцы, которые не знали модного языка, принялись за ремесла, и мы выиграли гораздо больше.
В течение некоторого числа лет все заговорили по-французски, и природный язык свой так смешали, что трудно было угадать, какой нации мы более принадлежали. Все, что называлось парижским, сделалось нам общим. Мы желали, чтоб воспитание произвело чудо - чтоб мы от оригиналов не были различны. Слух сей, как видно, везде распространился: со всех сторон, под названием Paris, не только загрузили нас модными товарами; но, сверх чаяния, учителя начали приезжать к нам целыми колониями. Довольно, когда они говорили по-французски, нам больше было не нужно.
Многие, наряжаясь в английские фраки, старались казаться важнее; начали хвалить все, что было из Англии
Через несколько лет, не знаю, чему приписать, соблазнительным ли примерам дотоль любезных наших наставников, или малым успехам юношей, исступление умалилось. Мы начали прилепляться к британцам, желали воспитывать детей по их правилам.
Локк сделался любимейшим писателем; его наставления были непрестанное занятие матерей. Многие, наряжаясь в английские фраки, старались казаться важнее, постояннее; начали хвалить все, что было из Англии; французов называть народом ветреным, хотя бы и не должно осуждать целую нацию по тем, коих мы видим здесь; но энтузиазм сильнее рассудка. Англичан мы полюбили; почему ж обязаны мы щадить французов - непримиримых врагов новых наших руководителей?
Вот причины, побудившие меня отважиться взять на себя такое дело, которое, я чувствую, требует не только великой опытности и обширных сведений (коими я никак хвалиться не могу), но притом такой осторожности, чтоб воспитанник мой не был вторым Эмилем.
Впрочем, какую бы участь труды мои ни имели, я искренно объявляю всем критикам, что они сделают мне великое одолжение, ежели займутся исправлением моих погрешностей. Их правильные замечания дополнят мои недостатки и возбудят к труду, может быть, тех, кои давно могли бы ознаменовать свои дарования...
О воспитании от шести до десяти лет
Вступление в седьмой год, по мнению моему, есть удобнейшее время для начала учения классического. Первый год сей эпохи должен быть введением, или только навыком в упражнениях. А потому в начальные шесть месяцев не должно принуждать ребенка сидеть более трех часов в сутки, разделяя оные на три части по рассмотрению родителей.
В другие же шесть месяцев, к каждому отделению времени, должно прибавить еще полчаса, что составит уже в сутки четыре часа с половиною. Затем все остальное время под руководством надзирателя пусть остается для телесных упражнений и прогулок, в продолжение которых вседневно можно заниматься чем-нибудь новым и полезным...
История своего Отечества, а потом и всеобщая есть первейшее руководство для юноши. Редко родятся так люди, чтоб во всех отношениях к различным талантам они равномерно были способны; не всегда случается и то, чтоб, занимаясь многим, возможно было во всем иметь равные успехи; но то обыкновенно, что каждый почти человек по непостижимому нам влиянию имеет господствующую склонность, которая внимательнейшим образом должна быть замечаема.
Благоразумный воспитатель, держась нити симпатии, всевозможно должен питать и усиливать то, к чему сама природа предопределяет питомца. Где больше найдет он образцов, как не в истории?
От восьми до десяти лет
Учебные часы я определяю полные, т. е. в сутки восемь часов; с сего возраста они должны остаться непременными до окончания наук. В продолжение девятого года я разделяю их следующим образом: два часа полагаю для иностранных языков; час для письма российского и иностранных; час для математики; час для закона божия и священной истории; час для истории светской и час для географии.
География, как и история, должна предпочтительно преподаваться своего Отечества
Когда воспитатель усмотрит особливую склонность воспитанника к какой бы то ни было науке, то не только позволяется, но должно как можно более давать времени на такое упражнение, к которому он самою природою нечувствительно привлекается. От сего-то невнимания мы доныне весьма мало имеем математиков, историков, географов и литераторов.
О руководстве от десяти до тринадцати лет
Сей возраст уже может быть способен ко многим исполнениям практическим; следственно, соображаясь со свойствами и темпераментом ребенка, не применяя предположенного плана в учении, можно в часы прогулок занимать его математикою практическою.
Теоретические познания, с какою бы ясностью преподаваемы ни были, никогда так полезны быть не могут, как те, кои действиями подтвердят теорию и оставят навсегда в памяти опыты, совокупные ума и тела. В сем возрасте, чтоб для питомцев никакие работы и художества не остались непонятными, я бы советовал воспитателям показывать им во всех частях упражнения земледельческие с замечанием, что, когда делается, с каким намерением, какие употребляются орудия и инструменты, какого они качества и какая от чего польза. Равномерно посещения разных художников весьма полезнее маскарадов и театров.
Трудолюбие и оттенки изящного произведут идеи о неравенстве талантов, о бесконечном различии в природе, о таинственной пружине, управляющей столь разнообразно художниками; словом, какое бы низкое ремесло ни было, не худо подробно его рассматривать, делать воспитаннику приятным по его пользе и достойным внимания по упражнениям в нем человечества, неразделимого с бытием нашим...
Быть добрым сыном есть священнейшая должность
Ежели кто худой сын, то, как ожидать, чтоб он был добрый человек. Для поддержания родительского характера с первого возраста должно приучать детей, чтоб они представляли себе всегда то состояние, в каком они морально находятся. Я не советую достигать до того строгостью и жестокими выговорами; к сей крайности, без особливых резонов, никогда прибегать не должно. Ибо строгое обхождение нечувствительно может сделаться привычкою, и в ребенке, кроме страха, уже ничто действовать не будет…
Совершеннолетие наше отличается наиважнейшею в жизни эпохою, т. е. обязательством супружества. Редко кто остается на целый век без испытания сей участи; следственно, нельзя, кажется, при воспитании не дать понятия питомцу о сем столь обыкновенном происшествии.
Трудно предписать правила выбора, ибо оные со всеми убеждениями всегда останутся тщетными; всегда красота, а еще более богатство будут руководителями жребия большей части юношей.
Мне скажут, что в выборе непременно должна действовать симпатия. По организации нашей она есть, но творец ее - наше воображение. Что покажется выгодным, тотчас воображение представляет нам в прелестнейшей перспективе, и мы до тех пор остаемся в заблуждении, пока время и опыты откроют, что это лишь было приведение, и что причиною того наши пристрастия, не разделимые с составом человека.
Как же достигнуть до сего верховного блага в нашей жизни?
Я уже сказал, что трудно предписать правила выбора, но нетрудно сделать понятия о должностях супругов. Супружество есть такая цель, которая все интересы двух человек делает им общими и, так сказать, соединяет их в одну точку. Мы восхищаемся редкими образцами друзей, находим картины сии трогательными, достойными почтения. Благословенная чета не заслуживает ли того же внимания, как и дружественные связи? Мы сим удивляемся, потому что они редки; а супружество, сии священнейшие обязательства, все ли таковы, как им быть должно? Признаться надобно, едва ли сотое из них порадует сердце беспристрастного друга людей...
Как же достигнуть до сего верховного блага в нашей жизни? Взаимная помощь в домоводстве и в порядке дел соделает единство идей; они ежеминутно будут чувствовать необходимость друг в друге - необходимость, основанную на доверии.
Добрые дети, кои не могут быть им в тягость, займут родительские души такими попечениями, которыми они не только не обременяются, но часы, на то определенные, будут лучшее употребление времени. Словом, благословенная чета есть такой пример, который, ежели б все хотели быть благоразумны и счастливы, долженствовали бы как возможно приближать себя к таким семействам, кои святейший союз сей тщательно всегда сохраняют: они-то увеличивают блаженство рода нашего и напоминают нам жителей златого века…
Печатается с сокращениями по изданию: Богданович И. Ф. О воспитании юношества. М., 1807. Впервые опубликовано в 1807 г. в Москве.
