Занимайтесь или не занимайтесь с ребенком, учите его или не учите, но с четырех лет он уже воспитывается - если не вами, то самим собою и всем его окружением
Говорить о значении педагогии вообще было бы излишним. Wissen giebt Macht (знание - сила), говорят немцы. Важность науки, имеющей предметом указать средства, которыми приобретается знание в обширном смысле сего слова, понятна всякому образованному читателю. Но я считаю нужным несколько распространиться о той части этой науки, которая относится до младенческого, или вообще до первоначального, воспитания, доныне, как кажется, не вполне понимаемого.
ПОРТРЕТ КНЯЗЯ В.Ф. ОДОЕВСКОГО
Акварель А. Покровского, 1844 год
Долго внимание педагогов было обращено на высшие степени учения, и только теперь заметили, что они недостижимы для человека, с ранних лет, может быть с четырехлетнего возраста, разумно не приготовленного. До сих пор еще многие думают, что настоящее воспитание начинается с двенадцатилетнего возраста, - это одно из опаснейших заблуждений; занимайтесь или не занимайтесь ребенком, учите его или не учите, но с четырех лет он уже воспитывается - если не вами, то самим собою и всем его окружающим: словами, которые вы произносите, не думая, что они им были замечены, вашими поступками, даже неодушевленными предметами, которые случайно находятся вокруг него.
Все на него действует и оставляет неизгладимое впечатление в детской душе - правильное или неправильное — это зависит от случая и обстоятельств, в которые ребенок поставлен. Это наблюдение не новое; оно привело к заключению о необходимости давать пищу ранней восприимчивости человека; эта теория в свою очередь породила новое заблуждение: детей приняли за взрослых и посадили их не только за грамоту, но даже за грамматику, арифметику, географию, историю, мифологию.
Человека можно направить, но не исправить; человек исправляется лишь сам собою, то есть, когда сам осознает необходимость своего исправления
Кто из нас не учил на память склонений и спряжений, басен, тысячи определений, демонстраций, аксиом, сентенций относительно вовсе недоступных ребенку предметов и понятий, целых страниц из аббата Миллота и не помню из какого-то трактата о мифологии? Результат был тот, что вся эта ранняя наука была бесплодна, что ребенок не поднимал тяжести, на него налагаемой, что помимо этого официального воспитания он снова воспитывался сам собою, незаметными для воспитателей обстоятельствами, с тою разницею, что теперь он или получил отвращение к науке, или, придя в возраст, замечал, что его всему учили, кроме того, что ему нужно для дальнейшего образования, и что ему остается переучиваться вновь.
А между тем переучиваться трудно и возможно лишь до некоторой степени. Следы такого направления в общественном и преимущественно в домашнем воспитании, часто нелепом и всегда одностороннем, остаются часто неизгладимыми; ибо человека можно направить, но не исправить; человек исправляется лишь сам собою, т. е. когда сам сознает необходимость своего исправления.
Замеченная нелепость такого направления привела к новому заблуждению: к стремлению обращать науку в забаву; отсюда: тысячи картинок, забавных книжек, игрушек, которые и доныне благополучно существуют, и поддерживаются спекуляциями (Спекуляция - здесь: умозрительное рассуждение, лишенное ссылок на опыт и наблюдение) нашей эпохи иллюстраций.
Впрочем, цель не переменилась: всем хотелось как можно скорее набить голову ребенка фактами или сентенциями, как будто сумку. Следствия такого направления понятны и очевидны: ребенок видит игрушку, картинку и тем и ограничивается; видеть под игрушкою мысль есть такой процесс, для которого у него еще не приготовлено снаряда. Снова ребенок помимо официального воспитания воспитывался сам собою, т. е. употреблял свой снаряд совсем над иными предметами, на случай, без всякого рационального последования и издерживал без пользы свои способности и время, как богатый дикарь, который сыплет сокровища и нуждается в необходимом.
Если этими двумя способами умственные силы не ослаблялись в некоторых детях, то это происходит от счастливого стечения обстоятельств, независимо от усилий воспитателей и часто вопреки сим усилиям.
В 1837 году в романе "4348 год" князь Владимир Федорович Одоевский предсказал появление блогов и Интернета в целом.
Не передавайте человеку знание, но старайтесь, чтобы он получил способность сам доходить до него
«Чему ж учить ребенка?» —спросят меня, наконец, поклонники описанных метод. Отвечаю просто: ничему, пока умственные силы ребенка не скрепились работою над тем, что уже ребенок знает. Словом, все первоначальное воспитание (начиная с четырехлетнего возраста) должно быть не передачей знаний, но усовершенствованием того снаряда, которым приобретаются знания.
«Не передавайте человеку знания, но старайтесь, чтобы он получил способность сам доходить до него» — вот крайний предел педагогии во всех степенях учения, а тем более на степени элементарной. Пренебрежение этой истины даже в высших степенях образования порождает лишь мнимых ученых, которые, обратясь на один какой-либо предмет, так сказать, привязали все другие силы души, по их мнению, не нужные для сего предмета, как человек, который бы привязал правую руку для того, чтобы лучше действовать левою.
Человек, умеющий учиться, выучится всему в короткое время, что бы ни понадобилось ему в продолжении жизни, как человек, умеющий писать, может писать что угодно и чем угодно, и человек, с ранних лет не привыкший к сему умению, может узнать лишь один какой-либо предмет, да и то не совсем, по связи этого предмета с другими, а еще случится, что по непредвиденным обстоятельствам жизни именно изученный им предмет покажется для него вовсе не применяемым.
Перо лучшего краснописца бесполезно в руках неумеющего писать. Самое полное собрание рецептов бесполезно тому, кто рационально не учился медицине. Учебники, известные под названием букварей, грамматик, риторик, пиитик, арифметик, суть такого рода рецепты, полезные для того, кто уже знает язык или законы чисел, как пособие памяти, но бесплодные для начинающего. Школа для человека, а не человек для школы.
Успех педагогии, как и всякой другой науки, зависит от долголетних, рациональных, практических наблюдений
Способы развития духовного снаряда ребенка были предметом размышления многих глубоких педагогов, от Песталоцци до нашего времени. Необходимость ощущалась всеми; чувствовали, что чего-то недоставало во всех блистательных теориях, что в исполнении что-то не то. Мало-помалу достигли до следующих, по-видимому, весьма простых убеждений: что в педагогии много прекрасных теорий, но мало применяемых; что успех педагогии, как и всякой другой науки, зависит от долголетних, рациональных, практических наблюдений; что совершеннейшая метода педагогии есть та, которая представляет наиболее средств к наблюдениям за ходом духовного процесса в ребенке и научает самого учителя пользоваться этими наблюдениями.
Лишь весьма недавно матери семейств, для которых эти наблюдения так доступны, убедились в их пользе. Первый опыт в этом роде был сделан знаменитою американкою Виллар, которая очень просто, записывая каждый день все, что она заметила в своем сыне с первых недель от рождения, составила ряд любопытных фактов, в высшей степени важных для подкрепления теории педагогической очевидными, осязаемыми опытами. Какую бы услугу оказали общему делу матери семейств, последовав сему примеру и записывая просто, без всяких мудрствований, но каждый день все, что они заметят в физическом и духовном развитии своих детей с первых недель от рождения, ибо именно относительно сего возраста мы имеем весьма мало наблюдений, а лишь эти наблюдения могут пояснить многие еще неразгаданные явления в последующих возрастах.
С чего же начать, спросят меня, другими словами: в чем состоит главная задача при развитии духовного снаряда в человеке?
Отвечаю: заставить заговорить те стихии духовные, с которыми мы родимся, которые даже в грудном младенце проявляются в виде бессознательных побуждений, бессвязных мыслей и из которых впоследствии образуется то, что довольно неточно называется врожденными понятиями, но которых гораздо более, нежели как обыкновенно полагают; навести ученика на ту дорогу, по которой он от бессознательных понятий может постепенно дойти до сознательных; то, что неопределенно представляется его душе, выразить определенным словом и связать то, что детскому уму представляется разрозненным, не имеющим между собою никакого отношения.
Но не должно думать, что эти врожденные понятия могут развиться сами собою без содействия окружающих обстоятельств. То, что мы называем врожденными понятиями, за неимением лучшей слова, есть собственно живой продукт нашего духовно-телесного организма и замечается даже у низших животных. Кювье, если не ошибаюсь, говорил, что перед пчелой должен носиться фантом геометрической пятигранной формы ячейки; осуществить этот фантом есть живая потребность организма пчелы; но пчела может и не осуществить его; ее крылья, ноги, хоботок могут быть дурно образованы, не развиться; она может не найти вокруг себя того материала, который ей нужен для постройки ячейки; готовая геометрическая форма останется бесплодной.
Всякое математическое положение тогда только усваивается учеником, когда он сам убедится в его истине
Так, например, понятие о числе, о мере, о речи, об изяществе существует в душе человека, но это понятие может и не развиться, если потребность осуществить это понятие не будет удовлетворена окружающими обстоятельствами. Оттого определение числа недоступно для того, кто еще не привел в движение свою числительную способность на опыте.
Точно так же в физике вы легче ученику объясните различные свойства тел, помогая ему осмотреть какой-либо предмет, нежели начав с определения общих свойств тел, как обыкновенно начинаются учебники. Но редкий ребенок сам, без всякой помощи, посмотрит все эти свойства в видимом им предмете.
Точно так же, например, ботаника недоступна тому, кто начнет прямо с классификации или с анатомии зерна, и, напротив, делается весьма легкою тому, кто осмотрит несколько экземпляров растительных семейств; но необходимо (если предпочитается кратчайший путь кривому), чтобы кто-либо указал ему удобнейший способ смотреть и частные наблюдения вести в той постепенности, которая доводит до общих формул, способствующих памяти и которые в свою очередь делаются пособием для дальнейших успехов знания.
Всякое нравственное правило тогда только усваивается человеком, когда душа его доступна убеждению
Точно то же и в самой нравственности. «Нравственность врождена человеку, как арифметика», - говорит великий Лейбниц. Всякое математическое положение тогда только усваивается учащимся, когда он сам убедится в его истине, или, другими словами, когда он будет на той степени, где убеждение ему доступно; точно так же всякое нравственное правило тогда только усваивается человеком, когда душа его доступна убеждению.
«Когда я спрашиваю, - говорит отец Жирар, - откуда взялось разумение человека, отличающее его от животных, отвечают: оно - дар божий. Если так, то этот дар нам дан для того, чтобы мы пользовались им, а не оставляли в пренебрежении...»
В чем же состоит первый прием воспитателя, матери, чтобы привести в деятельность умственные силы ребенка?
Вопрос сей может иметь столько же решений, сколько детей на свете. Но во всех решениях, как доказал опыт, есть нечто общее, именно: довести ребенка до того, чтобы он мог отличить, отделить себя на первый раз от окружающих его предметов. Человек должен как бы познать свое человеческое достоинство и смело войти во внутреннюю храмину души своей, где великий зодчий приготовил ему все орудия, нужные для господства над природой. Здесь первый акт самопознания. Начало педагогической деятельности совпадает с первым вопросом психологии.
Когда, приведя умственные силы ребенка в деятельность, вы достигли до того, что сей акт в нем совершился, что душа его схватилась за тот снаряд, которым она познает и себя и природу, - тогда сделано уже важное дело; но здесь лишь исходный пункт, от которого снова же столько путей, сколько может быть радиусов от центра к кругу.
Но повторяю, время не ждет; поколения быстро сменяются одно другими, а ложные понятия о предметах, неправильный сгиб ума переходят от одного к другому, как будто по наследству. И при таком состоянии педагогии еще находятся добряки, которые при виде грустных и часто гибельных явлений в обществе, какого-либо нравственного или умственного безобразия удивляются: где люди могли научиться такому злу?
В наших собственных домах, милостивые государи, когда не вносятся в них светильники возженные строгими, неподкупными и целомудренными исследователями человеческой природы. В настоящее время, при благих попечениях просвещенного правительства об усовершенствовании метод преподавания и при быстром распространении способов воспитания, может быть, не излишне было бы людям с лучшими намерениями, но мало знакомыми с чужими опытами указать один из путей, по которым может проходить педагогия, особливо в самой труднейшей ее степени, т. е. в элементарном домашнем преподавании, которым приготовляется ребенок к дальнейшему образованию в училищах...
Цитата дается в сокращении. Печатается по изданию: Одоевский В. Ф. Избр. пед. соч. М., 1955. С. 120-137. Статья написана автором в 1844 г.; впервые напечатана в журнале «Отечественные записки» в 1845 г. (№ 12).
