Да, это вопрос живой, государственный, всенародный - вопрос о воспитании
В душу мою запал вопрос, в котором сходимся мы все трудящиеся здесь на поприще учения, вопрос, к которому примыкают все разнородные стремления наши, связуясь в нем, как в срединном узле, и через него переходя из мира отвлеченной науки в мир действия и жизни. В нем участвуете и вы, собравшиеся сюда на торжество наше. В нем вместе с вами участвует и вся Россия. Да, это вопрос живой, государственный, всенародный - вопрос о воспитании.
Искони занимал он все образованные народы и государства. Искони слышался и в нашем Отечестве. Но кто же из нас не заметил, что с некоторых пор этот вопрос раздался с такой чудною силой, с какой никогда еще не раздавался в пределах России? Это совершилось на нашей памяти, на глазах наших: мысль о воспитании животворно пронеслась повсюду и соединила всех. Она проникла в жизнь семейств и стала их средоточием. Она одушевляет единством жизнь свободных сословий, вызывает силу общественную, поощряет на пожертвования. И все разнообразные думы, все разнородные стремления сосредоточиваются в одной главной цели, в одной главной мысли: как создать в России воспитание единое, живое, народное, соответственное нашей почве и истекающее из потребностей нашей жизни?
Кто виновник этого движения? Мы должны быть признательны: оно дано правительством. Правительство премудро отгадало потребность современную, и деятельная воля его была выражением всенародных желаний. Миллионов не пощадило оно, претворяя тленное богатство вещественное в вечное богатство духа; беспрерывно возникают новые школы; праздники торжествуются открытием новых училищ; звание наставника возвышено и в доме и в школе и образует уже власть общественную; юноши с малых лет жаждут учения; библиотеки растут днями; методы преподавания улучшаются; соревнование движет всех и каждого - и среди этой многосложной деятельности, величием созданной народной мысли и трудом неутомимым и бескорыстным, блистают университеты, приемля, под бдительным оком правительства, разумную власть над образующимися поколениями грядущей России. Да, конечно, публичное воспитание никогда еще не представляло таких прекрасных плодов и надежд, какие представляет теперь в нашем Отечестве.
Да не воздремлют родители над своим великим делом
Но да не подумают родители, чтобы успехи публичного воспитания освобождали их почти вовсе от священной обязанности править воспитанием семейным; да не подумают они, что сие последнее может совершенно перейти в общественное, и, улелеянные этою ложною мыслию, да не воздремлют над своим великим делом.
Напротив, более чем когда-нибудь они должны прилагать внутреннюю силу свою к той внешней образующей силе, которую предлагает им государство... И между тем как государство в своих заведениях образует человека общественного, внешнего - здесь, в невидимом лоне семьи, родится, растет и зреет человек внутренний, цельный, дающий основу и ценность внешнему.
Из университета выходит студент или кандидат. Из ваших же рук выходит человек - звание, важнейшее всех других званий. Да, только в самой тесной, в самой неразрывной связи семейного воспитания с государственным заключается идеал воспитания, совершенного везде, но особенно в настоящую минуту в нашем Отечестве. Вот та мысль, которая глубоко запала мне в душу. Сию-то мысль постараюсь раскрыть перед вами.
Воспитание в русском смысле должно питать тело, душу и дух надлежащею пищею для раскрытия в них слитного человеческого и русского начала
Под именем воспитания должно разуметь возможно полное развитие всех телесных, душевных и духовных способностей человека, от бога ему данных, развитие, согласное с высшим его назначением и примененное к народу и государству, среди которого провидение назначило ему действовать. Русское слово воспитание совершенно отвечает этому определению.
Главная задача воспитания не состоит ли в том, чтобы предлагать питомцу надлежащую почву, пищу, свет и окружение, дабы при этих условиях развивался он сам? Воспитание в русском смысле должно питать тело, душу и дух надлежащею пищею для раскрытия в них слитного человеческого и русского начала. Учение, ограничиваясь только умственными способностями, составляет окончательную часть воспитания и представляет в образованном разумное сознание того, что приобретено самим воспитанником для жизни, - другими словами: учение есть воспитание, доведенное до сознания, укрепленное разумом. Оно - блестящий ему венец, его золотая вершина, внешний свет, обливающий невидимо всего человека (Нимейер (См. коммент. 1 к ст. А. Г. Ободовский.) воспитанию предоставляет внутреннее развитие, или развитие человека изнутри; под именем же учения разумеет действие извне на человека - сообщение ему понятий, знаний, опыта. С. 5 первого тома).
Человек внутренний и внешний
Два существа, тесно связанные, живут в одном и том же человеке: человек внутренний и внешний. Под именем первого разумею все то, что принадлежит человеку лично, как существу особому и ограниченному, и что принадлежит ему же наравне со всем человечеством: все это мы называем миром его свободы.
Под именем человека внешнего разумею совокупность всех внешних его отношений к миру, его окружающему, олицетворяется ли для него он в существе высочайшем, в природе, в обществе, в государстве - все сии отношения образуют вместе мир его необходимости. На этих двух началах зиждется все нравственное бытие человека. На их стройном равновесии утверждается нравственное его совершенство, и, следовательно, от совокупного и взаимного их друг в друге развития зависит мера достоинства в его воспитании.
Свобода человека развивается в его семье, необходимость в государстве («В союзе семейственном нет собственно так называемых законов Неволина (Неволин, Константин Алексеевич (1806–1855) - русский историк, член-корреспондент Петербургской АН (1853), автор «Энциклопедии законоведения»).
Вычислим все преимущества, какие предлагает семья для развития внутреннего человека. Все современные педагоги единогласно говорят, что воспитание должно обнимать человека всего, цельного, как он есть, и что высшая и последняя цель воспитания состоит в совокупном развитии личного его существа с общечеловеческим.
Но где же человек целен и весь, как не в семье своей? Общественное заведение, как бы превосходно и семейно устроено ни было, никогда не может иметь у себя в руках всего, цельного человека: ибо корень его всегда будет в семье, откуда он. Где лучше охраняется личность человека от всех посторонних внешних влияний, если не в семье? Где самый общий нравственный идеал человека может быть теснее привит к его личности, если не в ней?
В общественном заведении сия последняя должна быть необходимо принесена в жертву целому, духу массы, и самое общее человеческое начало уже употребляется здесь орудием для государственных целей.
Педагоги согласно говорят (и кто же в этом не согласится с ними?), что религиозно-нравственное воспитание венчает все труды воспитателей и определяет в питомце внутреннюю его ценность как человека; что религиозное и нравственное чувство должно пробуждать, развивать и питать в человеке как можно ранее; что нравственный его характер не может быть чем-нибудь извне ему навязанным и не образуется ни из каких правил, уроков и нравоучений, а, скорее всего, окружением и привычкой, с детских лет привитой; что добродетель живая вырастает только на почве нравственной свободы; что сначала чем менее свобода изъявлений в словах и действиях питомца стесняется узами законов и запрещений, тем нравственный его характер вырастает прямее и крепче; что в свободе души - сила и корень добродетели; что в ней начало самоуважения, твердого слова, веры, преданности и верности... что обычай награждает за всякое добро и накавывает за всякое зло, приучает человека делать первое только из корысти и убегать второго только из страха (Нимейера т. I, с. 201.
Гораздо яснее и вернее развиты мысли о необходимости наказания и награды в школе и о вреде, какой могут они принести в семейном воспитании, у г-жи Гизо в первом томе ее «Писем о воспитании» (письмо XIX). ); что при условии веселого духа всякое добро скорее насаждается в детях; что все угнетающее их природную живость должно быть изгнано из воспитания (Нимейера т. 1, с. 181, 185, 259).
.jpeg)
Спрашиваю: где же можно лучше семьи удовлетворить всем этим требованиям педагогов?
Нравственное чувство где же лучше вольется в душу ребенка? Не есть ли оно то духовное млеко, которым должны его питать родители? Не их ли любовью любит он все (Слова Песталоцци: «Wer der Mutter lieb ist, der ist dem Kinder lieb; wer der Mutter in die Arme fallt, dem fallt es auch in die Arme: wen die Mutter Kuft den Kufit es auch. Der Kind der Menschenliebe, der Keim der Bruderliebe ist in ihm entfaltet» (Кого любит мать, того любит и дитя; кого мать берет к себе на руки, к тому и оно (дитя) тянется; кого мать целует, того целует и дитя. В человеческой любви ребенка зарождается братство (пер. с нем.)
Нимейер, приводя эти слова, разочаровывает нас примечанием, что дети часто бывают ревнивы и способны возненавидеть то, что любит мать. Это замечание может быть иногда справедливо в отношении к лицам, но никак в отношении к предметам и чувствам, к которым дитя не может питать ревности: в сем последнем смысле замечание чувствительного Песталоцци остается совершенно справедливым.
Любовь матери точно есть духовное молоко, через которое первоначально сообщается младенцу вся нравственная его пища. Если мать, которая сама кормит ребенка, обращает внимание на пищу свою, то не менее должна она обращать внимание на предметы любви своей во время духовного питания, которое ею же совершается невидимо в самом первоначальном возрасте. Условия внешней свободы здесь только соединяются все для развития нравственного характера. Привычка никакая так сильно не действует на нас, как семейная. Окружение зависит все от семьи - и характер в ней идет от корня самой жизни.
Государство, приемля человека из семьи и вводя в свои общественные заведения, окружает его развитую свободу сферой долга и необходимости и связывает его множеством обязанностей и отношений.
Свобода, под действием внешней необходимости, образуется в виде воли: нравственный характер из идеальной сферы семейной переходит в живую сферу общественных отношений. Вот первая, необходимая и незаменимая польза государственного воспитания, достигнуть которой у себя семья не может никакими средствами.
Как мало семей, отвечающих идеалу, нами изображенному!
Как мало этих добрых и прекрасных сосудов для развития семени человечества! Как часто внутренний человек искажен бывает в них от вредных влияний! Не это ли одна из главных причин, почему и зло господствует над добром в этом мире?
Здесь открывается другая полезная сторона государственного воспитания, которое может много содействовать исправлению недостатков семейного, хотя вполне истребить корень зла оно не в силах.
Третья польза, которую оно приносит, состоит в приведении к единству разного образа мыслей, характеров, обычаев, привычек, предрассудков, из семей приносимых. Особенный дух семьи бывает весьма полезен для образования личного характера в человеке. Но, доведенный до крайности, он может быть вреден единству духа общественного.
В этом отношении усиление государственного воспитания приносит ощутительную услугу в нашем Отечестве. Разногласие мнений, каким отличается наше общество, проистекает большею частью из разногласия в духе семьи, подверженной столь разнородным западным влияниям.
Все стихии государств европейских с их образованиями и языками входят сюда и нарушают единство жизни русской. С одной стороны, это разномыслие и разноязычие могут со временем образовать в народе нашем великую, всемирную многосторонность характера, до какой человек ни в каком племени не достигал еще, но, с другой - такое смешение угрожает нам, особенно в частных лицах и целых поколениях, потерею нашей народности необходимого сосуда для возращения в себе духа человеческого, - и здесь-то, противу сей крайности, благотворно действует в воспитании сила государственная, которая все разномыслящее единит и средоточит.
Четвертая многообъемлющая польза от государственного воспитания состоит в том, что оно предлагает воспитаннику такие богатые средства к раскрытию сил его, каких ни одно семейство в себе содержать не может. Здесь особенно важны сокровища учения, которое находится почти все в руках воспитания государственного. Сила каждого лица вырастает во столько, во сколько сильно государство, его образующее.
Одна из великих задач в общественных заведениях, особенно в России, состоит в том, чтобы отражались в их духе могущество, величие и высокое назначение нашего Отечества, чтобы поразительной их и огромной наружности соответствовал такой же величавый дух мысли, достойный исполинского тела России.
Семья и государство должны равно участвовать в полном воспитании человека
В людях, воспитанных только семейно, замечаются почти всегда недостаток воли и неспособность к деятельности практической: питомцы отличных семейств принадлежат по большей части к тому разряду людей, который в свете означается именем прекрасного человека с прекрасной душой.
Если педагогика принадлежит к числу наук практических и если основания ее могут разниться, смотря по характеру государств и народов, то мне кажется, что одним из главных начал в педагогике нашего Отечества должно принять мысль о возможно полном равновесии между воспитанием семейным и государственным.
От семейного быта нашего и соплеменников наших перейдем к истории русского воспитания. Оно, как и вся жизнь России, разделяется на два периода, из которых первый можем именовать народным русским, второй - европейским.
В древние времена мы жили дома у себя, затворясь в своей исключительной народности.
В новое время стали жить в гостях у Запада
Мы продолжаем еще отчасти ту же самую жизнь, но, кажется, уже собираемся, обогащенные избранными сокровищами европейского просвещения, возвратиться снова к себе, домой, и вступаем в третий период нашего бытия, который должен быть самым полным, вместить в себе древнее и новое и именоваться европейски-русским.
В первом периоде воспитание наше было почти исключительно семейным. ... У нас семья независима от государства, тесно связана с семьей духовной - церковью и вся проникнута религией и святым ее обычаем.
Господство семейного воспитания у нас не исключало училищ народных, которыми заведовала церковь. И в семье и в школе воспитание древнего россиянина имело два главных начала: первое господствующее христианское, которое давало основу всей его жизни, проникало все его мысли и чувства, освящало все внешние обычаи; второе национальное, подчиненное первому и заключенное само в себе. В «Поучении» Владимира Мономаха к детям (См.: Антология педагогической мысли Древней Руси и Русского государства XIV–XVII вв. М., 1985. С. 164–169.) мы находим самую древнюю картину этого простого воспитания наших предков.
Семейное развитие Древней Руси отражалось и во властях ее. Одна державная семья разрастается в многоветвистый род. Семья наша, слишком заключенная прежде в самой себе, вдруг растворила настежь двери всему иностранному и приняла в свои недра все чужие стихии Западной Европы. Франция, Англия, Германия, Швейцария, Италия вторглись в наш домашний быт в лице бесчисленных пестунов и учителей. Языки и понятия смешались. Русский человек стал легко превращаться во француза, немца, англичанина и т. д.
И семья русская представила другую крайность, совершенно противоположную прежней. Свобода европейского образования и многосторонность, нами во всем принятые, конечно, много содействовали развитию особенных характеров у нас в России.
И нельзя не изумиться тому множеству славных лиц, которые в течение столь малого времени произвело наше Отечество по разным отраслям государственной, ученой, литературной и художественной деятельности!
Но сильное расторжение национального единства, разногласие мнений, разрозненность семей, разнообразие домашних обычаев, смесь воспитаний, метод учений, языков стали угрожать нам тем, чтобы не оправдался об нас в нравственном отношении тот намек, которым иностранные летописатели средних времен толковали имя россов, производя его от рассеяния.
В самом деле, нам, уже сосредоточенным в сильное политическое единство на таком огромном пространстве земли, угрожало рассеяние внутреннее, нравственное и умственное, рассеяние мнений. Такое состояние нашего Отечества должно было необходимо вызвать противодействие со стороны правительства. Как целая жизнь народа, взятая исторически, так и воспитание каждого русского отдельно должно сочетать три периода в правильном и полном своем развитии.
Язык есть невидимый образ всего русского человека
Первый период назовем мы семейным, второй государственным, третий слиянием того и другого. В первом слое да зачнется человек вообще, или христианин (ибо высшего человека мы не знаем), во втором - русский, в третьем образованный европеец, готовый для общественной жизни. Для утверждения в семье второй народной стихии одним из первых средств должно признать отечественный язык.
Грустно сказать, а надобно: много народов живет по лицу земли, но в целом мире есть только один народ, в котором из круга образованнейших семейств исторгается почти вовсе язык отечественный, и этот народ - мы! Какое жалкое исключение! Сколько у нас прекрасных семейств, где все первые впечатления детей, все первые чувства, наслаждения, мысли бывают искажены, испорчены чуждыми звуками! Как искоренить суеверие мнимого просвещения, что английские няни лучше всех выпрямляют тело детей, а будто бы неважно, что те няни всех искуснее коверкают наш родной язык в лепете уст еще младенческих.
Язык есть невидимый образ всего русского человека. Как же не грустно видеть, что этот образ еще с малолетства искажается в нас! О! Да будет же русский язык семейным языком младенца нового времени! Окружайте колыбель его сладкозвучными песнями и преданиями Родины.
Да не прикоснется к устам и языку его ни один чуждый звук до тех пор, пока не разовьется в нем свободно дар человеческого слова в звуках, ему родных, - там пускай приходят по очереди и образованные языки иных народов, но пусть приходят в семью нашу как приглашенные гости, а не как властелины, порабощающие ваш ум и народное слово!
О водворении третьей, европейской стихии говорить считаю излишним: она и без того уже преобладает над двумя прочими в современном образовании русского семейства
Весьма важно для системы государственного воспитания определить отношение между семьей и школой. Иные педагоги до того простерли строгость свою, что хотели на все время отлучить питомца от его семьи. Но такая строгость у нас не может быть допущена: ибо совершенно противна семейному духу нашего народа, составляющему в нем свойство отличительное, которое должно быть укрепляемо и поддерживаемо государством как прочный залог его благоденствия.
Во втором периоде семья, конечно, обязана уступить все ближайшее влияние государству, но сама она пускай действует издали и поддерживает священные узы во временных свиданиях, посещениях и особенно частых письмах... Воспитание каждого народа должно быть созидаемо на коренных основах его бытия.
Какими же основами держится все бытие России?
Две коренные основы нашей русской жизни: быт семейный и быт государственный. От их взаимного соприкосновения и дружелюбного действия зависит Россия во всех отраслях своего развития. Отсюда ясно, что и воспитание имеет быть утверждено на них, дабы принять характер народный.
Печатается в сокращении по первому изданию: Шевырев С. П. Об отношении семейного воспитания к государственному. М., 1842
